Руководитель компании Oriflame Cosmetics Магнус Брэннстром 15 лет проработал в России и готов к любым неожиданностям, потому что в бизнесе изменения – это единственное, что по-настоящему стабильно.
В октябрьском номере журнала "CEO" Магнус Брэннстром поделится секретами успеха, прогнозами на будущее и мнением относительно нынешнего кризиса.
— Поздравляю вас с миллионной помадой, сошедшей с конвейера завода в Ильинском! Судя по просторным цехам, завод работает еще не на полную мощность?
— Спасибо. Конечно, не на полную. Мы только начинаем производство в России. Но мощности будем наращивать быстро: рост продаж в России ожидается очень большой.
— Раньше косметику, продававшуюся в России, делали партнеры на других заводах. Что дает собственный завод?
— Мы очень довольны своими заводами – и этим в том числе. Преимуществ много. Более надежно контролируем качество, меньше затраты. Главное, пожалуй, – это возможность быстрее реагировать на конъюнктуру рынка. А гибкость и оперативность сейчас, в разгар кризиса, играют ключевую роль.
— Каков ваш экономический прогноз на ближайшее будущее?
— Если говорить о рынке в целом, то предсказывать трудно. Пока мы отмечаем обнадеживающие тенденции в США, в Европе же положение запутанное. Еще сложнее оценить ситуацию в России. Здесь всегда трудно предсказывать.
— Трудности изменят конфигурацию рынка? Будут слияния и поглощения?
— Поглощения вполне возможны. Но это касается традиционного бизнеса – оптового. Те, кто работает в индустрии прямых продаж, как мы, испытывают меньшие трудности, и не думаю, что здесь будут громкие сенсации, поглощения, меняющие рынок.
— Чем вы объясняете свой успех в России?
— Как всегда, это комбинация разных причин. Наши продукты подходят России. Мы продаем натуральную шведскую косметику. У Швеции в России хорошая репутация, к шведским товарам в России относятся с доверием. Да и русские похожи на шведов даже внешне, и климат в общем похож. Существенный фактор – стратегия работы с консультантами, которые распространяют нашу косметику. Это очень подходит современной России. Люди уже почувствовали, что не стоит ждать, когда поможет государство или кто-то еще, надо самим строить свою судьбу.
— Вы много лет проработали в России, и теперь вы – CEO всей компании Oriflame. Ваш карьерный рост связан с успехами в России?
— Когда я приехал сюда, продаж почти не было – €30 млн. А сейчас оборот приближается к миллиарду. Естественно, это помогло карьере.
— Стиль менеджмента в России отличается от стиля, скажем, в Швеции?
— Есть разница, конечно. Я бы сказал, что в России сотрудники сильнее полагаются на своего босса. Ждут приказов, указаний. В Швеции люди самостоятельнее. У руководителя больше вопросов, чем ответов. Появляется проект, руководитель задает вопросы команде, собирает и анализирует разные мнения, а потом формулирует конкретные задачи – в этом и заключается его роль лидера. В результате все знают, что им делать, – они же сами это предложили. Но у такого стиля есть и минусы. Этот способ более медленный. В России все делается быстрее. Иногда даже слишком быстро.
— Меняется ли в кризис стиль управления?
— Да, разница есть. Общение становится еще более важным. Общение придает людям уверенности. Все волнуются, никто не знает, как жить дальше. Руководители с опытом повидали многое на своем веку, они понимают, что кризисы приходят и уходят, их надо просто пережить. Задача руководителя – передать эту уверенность сотрудникам. Вообще, я считаю, что кризис в России переживают с большим достоинством, чем в других странах, потому что в России люди готовы к изменениям. На Западе же паникуют: «О, Боже, что с нами будет?!».
— Вы 15 лет проработали в России. Страна менялась на ваших глазах. Как вы оцениваете эти изменения?
— Если бы мне 15 лет назад сказали, что в России будет так, как сейчас... Все эти колоссальные изменения прошли значительно легче, чем я мог ожидать. Недостатков и трудностей хватало, но я думал, что будет намного хуже. Не все живут хорошо и сейчас, но у всех есть перспективы, возможность улучшить свою жизнь. А это главное. Да и трудностей хоть много, но гораздо меньше, чем 10–15 лет назад. И я горжусь тем, что к этому причастен. Мне крайне приятно об этом думать. И здесь очень приятно работать. Все хотят улучшить свою жизнь, все хотят чего-то нового – и сотрудники, и консультанты, и покупатели. В Швеции у людей много чего есть, а вот таких перспектив нет.
— А были изменения внутри самой Oriflame?
— В нашем бизнесе постоянные изменения – решающее условие стабильности.
— Грядут ли перемены на мировом рынке косметики?
— Да, будет много изменений. Ближайшая революция грянет, когда косметикой начнут пользоваться мужчины. В Европе этот процесс еще только-только пошел, да и то в больших городах. Но эта революция обязательно произойдет.
— И в России? Мы в этом смысле довольно консервативны.
— Дело в том, что для русских очень важна красота. А раз красота женщин так важна для мужчин, то и мужчинам самим придется выглядеть красиво. Я думаю, что эта волна дойдет до России. Посмотрим, прав ли я. Мне самому интересно.
— Нет ли планов реструктуризации внутри компании?
— Мы это сделали в 2007 году. У нас был центр развития новых решений в Брюсселе в Бельгии и центр развития каталожной торговли в Мальме в Швеции. Такая структура сохранялась много лет, но она плохо работала. Мы закрыли офис в Брюсселе, закрыли офис в Мальме, и все переехали в Стокгольм. Стокгольм – столица, и нам легче привлекать и удерживать нужных людей, имея офис в столице.
— У вас собственные рецепты набора людей в команду?
— Это самое главное – найти подходящих людей. В Oriflame подробно расписаны эти процессы. Изучить резюме мало. Важно настроение человека. Какие у него цели, какие мечты, насколько он готов к успеху, хочет ли быть в команде, как он относится к окружающим... Какой он человек с этической точки зрения. Потому что хороший человек может сделать все. Плохой тоже на многое способен, но в нашей компании он все-таки не добьется успеха, даже если будет суперспециалистом.
— Есть мнение, что в России хорошие специалисты и слабые менеджеры. Вам так не кажется?
— Я бы сказал по-другому. Страна 70 лет шла в одну сторону и вдруг повернула в противоположную. Надо немного подождать, и все будет. Честно говоря, я не вижу тут большой проблемы. Хороших менеджеров в России много. И много хороших людей. То, что я говорил о русских людях, к менеджерам относится в полной мере: они настроены на успех, готовы к изменениям, поэтому потенциал у них и у России огромный.
— Какой эпизод вашей карьеры вам больше всего запомнился?
— Российский кризис 1998 года. Я бы не хотел все это еще раз пережить, но тогда был самый важный момент. Вопрос стоял так: выживем мы или нет? Куда идти, что делать – непонятно. Считали каждую копейку. Это потрясающая школа. Не самое приятное время, но самое интересное. В России вообще все очень интересно.
