Александр Григорьев: "Ингосстрах" в кризис должен выиграть
У генерального директора и председателя правления ОСАО «Ингосстрах» нет никакого страха перед кризисом, потому что он отработал антикризисные технологии еще на дефолте 1998 года, а в управлении компанией опирается на ценности, проверенные 60-летней историей бренда – взвешенность, селекция и консерватизм.
– В «Ингосстрах» вы пришли из более динамичной банковской сферы. Есть ли различие в управленческих функциях в страховой компании и банке?
– Банковский менеджмент в России был намного более продвинутым, чем страховой. К 2004-му году банковская система прошла четыре серьезных кризиса, и её менеджмент благодаря таким испытаниям многому научился. А страховой бизнес развивался без серьёзных кризисов и потрясений. Ведь в 98-м году крупных активов практически ни у кого, за исключением, пожалуй, «Росгосстраха» и «Ингосстраха», не имелось – спасать было нечего. В этом смысле мой менеджерский опыт из банковской среды позволил быстро внедрить накатанные менеджерские технологии – наши конкуренты только-только начинают подходить к проблематике, которую мы в компании давно прошли.
– То есть нынешний кризис не стал для вас новостью?
– Сейчас все говорят о кризисе, и он реально пришел в финансовую сферу, а в "Ингосстрахе" – спокойная деловая атмосфера. Потому что есть понимание, как нужно вести себя в таких условиях. Опыт 90-х годов дал возможность смотреть на ситуацию как на технологию: чем сплотить людей, что подправить, где урезать расходы. А с точки зрения антикризисной оптимизации процессов мы дополнительно сделали только одно – усилили внимание к урегулированию убытков. Потому что во время кризиса клиент должен быть уверенным, что его страховая компания платит.
– По разным оценкам страховой рынок в этом году сожмется на 20-30%. При этом в первом квартале "Ингосстрах" один из немногих подрос по премии…
– Рынок действительно упал на 8% по сравнению с первым кварталом и почти на 14% по сравнению с четвертым кварталом прошлого года. Однако "Ингосстрах" и ещё несколько крупных страховщиков увеличили сбор страховой премии.
– И как "Ингосстраху", который не снижает тарифы, удалось увеличить премию?
– Это не совсем правильный тезис. По ряду направлений – там, где мы можем управлять себестоимостью – тарифы снизили. Просто в прошлые годы создали дополнительные резервы, и теперь готовы поделиться прибылью со своими клиентами. Клиенты видят, что наш тариф стал более привлекательным, и большинство – 80-85% – остаются с нами. Эти клиенты понимают, что в условиях кризиса они действительно должны надежно застраховаться.
Вторая группа клиентов – переходящие из других компаний. В основном это клиенты мелких и средних страховщиков, которые задумались о правильности своего выбора. Скажем, по автокаско в Москве количество новых договоров превысило 40%! Это тоже прирост, о котором вы говорите.
Несколько компаний – в первую очередь "Согаз", "РЕСО-Гарантия", "Ингосстрах" – в кризис должны выиграть. Потому что с точки зрения клиента это наиболее продвинутые, понятные и надежные страховщики. Другие компании будут терять клиентов. Текущий второй квартал будет в этом смысле показательным. Прогнозирую падение страховых сборов на 15-17%, а к концу года - на 20-25%. В ближайшие два года с рынка уйдут 300-400 компаний. Сейчас их около 760.
– Этот процесс оздоровит рынок?
– Конечно. России не нужно столько страховщиков. Достаточно двадцати, но капитализированных, надежных и больших компаний. Страховой бизнес – это, прежде всего, резервы. Чем торгует страховая компания? Она обещает, что если в будущем с вами или вашим имуществом что-либо случится, вам что-нибудь заплатят. Страховая компания отвечает перед клиентом по своим обязательствам только имеющимися капиталом и резервами. А как компания будет отвечать капиталом и резервами, если собирает сто миллионов рублей, у нее капитал пять миллионов, а она застраховала торговый центр, например, в Новосибирске на два миллиарда рублей? Размер в страховом деле имеет принципиальное значение. Чем страховщик больше, тем он надежнее. Потому что его портфель диверсифицирован, у него резервы по всем направлениям. И главное – он не возводит пирамиду. Маленькие компании в своей основе строят пирамиды.
– "Ингосстрах" – компания с 62-летней историей, большая часть которой пришлась на советский период. Корпоративная культура с тех пор сильно изменилась?
– Конечно. Но остались школа и традиции. А это очень важно. Ведь "Ингосстрах" советского времени – единственное объединение, постоянно работавшее по западному законодательству. В этом смысле "Ингосстрах" был западной компанией. Конечно, с управленческой точки зрения наши менеджеры были никакие – они работали в советской системе и выполняли программу партии. Но как страховые специалисты они действительно были великими. Они знали столько, что у них учились западные партнеры. И это знание страхового дела "Ингосстрах" пронес до нашего времени.
– "Ингосстрах" – единственный из российских страховщиков занимается перестрахованием на западном рынке.
– Не только занимается, нам и убытки достаются. Например, за башни-близнецы в Нью-Йорке мы платили. Авария Евротоннеля прошлого года – тоже мы. Самолет Air France упал в Атлантический океан – участвуем в урегулировании убытков. Это напрямую связано с шестьюдесятью годами работы "Ингосстраха" – нас знают, нам доверяют, видят нашу капитализированность, что мы не берем излишние риски. В этом смысле "Ингосстрах" - действительно единственная российская компания, которой доверяют лидирующие западные страховщики.
– Вы прогнозировали к концу года резкий всплеск страховых мошенничеств. Какие меры предпринимаются для его нейтрализации?
– В прошлом году мы запустили в производство так называемую систему противодействия мошенничеству. Как только возникает убыток, программа прогоняет его по определенным признакам. Если выявляется семь и более признаков мошенничества, этот убыток уходит на специальное обслуживание. Второе: мы очень четко позиционируем клиента. Если клиент нормальный, у него хорошая история, то мы ему доверяем. Если появился новый клиент, и у него через две недели угнали машину, мы проверяем всё: что у него с кредитами, с женой, с родственниками, играет ли он в казино и т.д. Машину могут по-настоящему угнать и через два дня после покупки, но мы должны быть в этом уверены.
Убыточный клиент получает повышенные тарифы, и ему становится невыгодно у нас страховаться. То есть портфель постоянно чистится. А учитывая наши размеры, это дает серьезный эффект. За 2008 год мы выплатили в автостраховании 800 миллионов долларов. Даже если мы улучшили ситуацию на 1%, то уже сэкономили 8 миллионов.
– Вынесены ли уже из кризиса какие-то уроки?
– Один урок уже точно есть: когда поняли, что надвигается кризис, стали выводить деньги с фондового рынка. На 1 июля 2008 года на фондовом рынке у нас оставалось около 5% средств. Собственно урок: лучше бы осталось 0%. Нам следовало пожестче отнестись к собственному прогнозу.
- Как вы считаете, подходит ли нынешний кризис к концу?
- К сожалению, нет. Страну в 2009-2010 ждет замедление экономического роста, и оно может быть очень серьезным и длительным. Я прогнозирую вторую волну кризиса, прежде всего долгового, который наступит осенью-зимой 2009-2010 года. Глубина же кризисных явлений и скорость выхода страны из кризиса будет зависеть от правильности и профессионализма действий государственных органов.
