Кирпичные своды потолка, импровизированная сцена без привычного занавеса и удаленности актеров от зрителей – атмосфера арт-кафе «Бродячая собака» обостряет восприятие истории, разыгрывающейся перед зрителями. Сперва ты понимаешь, что пришел на спектакль, но яркое, искреннее повествование заставляет вскоре забыть об этом, и вскоре ты живешь проблемами главной героини. А их у нее – с лихвой.
30 апреля у жителей Санкт-Петербурга есть еще один шанс попасть на моноспектакль Ольги Гильвановой, поставленный по роману Людмилы Петрушевской «Время ночь». Премьера, состоявшаяся в минувшие выходные, прошла на ура. Да и не могла произвести иное впечатление история женщины, которая борется каждый день за жизнь. Потому что на дворе 80-е годы. Потому что нет денег. Потому что пожилая мать попадает в Кащенко, а непутевая дочь, залетевшая на картошке, разведшаяся после непродолжительного брака, родившая второго ребенка от любовника, возвращается в конце концов в родительский дом с третьим ребенком сразу после родов со словами что некуда идти. И это еще не все… Но главная героиня живет, борется с отчаянием, верит в будущее, спасается творчеством.
Актриса Ольга Гильванова, играющая спектакль «Время ночь» и фактически являющая его режиссером и постановщиком, любезно ответила на вопросы Интерновости.ру.
Как возникла идея постановки именно этого произведения Людмилы
Петрушевской? Что предопределило этот выбор? Почему именно "Время ночь"?
Меня сначала преследовала одна мысль: не уподобляться многим актерам, которые плачутся, что у них «простой», что нет ролей, что вот если бы были, тогда мир бы увидел — какие они талантливые. Другая мысль тоже преследует меня все время: нужно быть в форме, если удача решит повернуться ко мне лицом. А для этого, мне кажется, нужно все время заниматься творчеством и, если тебя не приглашают в интересные проекты, делать свои проекты...
А идея спектакля возникла совершенно случайно. Я обратилась к своей подруге и режиссеру Галине Бызгу за советом: мол, ищу женский материал для моноспектакля. На что Галя сразу сказала мне: «Время-ночь» Петрушевской — это твоё». Я прочла и поняла — да, моё. Начала работать — Галина должна была стать режиссером спектакля, но тут на неё навалилась масса другой творческой работы, и она не могла разрываться между всеми репетициями — просила меня подождать, но я уже загорелась и не могла остановиться и отложить работу до других времён.
Как следует из релизов по этому спектаклю, Вы готовили постановку более двух лет. Какие изменения претерпела первоначальная задумка за это время? Каково это, «вынашивать» идею на протяжении длительного времени? Вы стали ощущать общее с Вашей героиней?
Да, почти два года репетировала. Но это не значит, что я только этим спектаклем и занималась. Я просто возвращалась периодически к нему. Устраивала открытые показы для друзей и знакомых, записывала эти прогоны на видео, а потом дома пересматривала многократно своё «творение» и перестраивала историю: от чего-то отказывалась, что-то добавляла. Но это моя кухня, и как это делалось интересно только мне. На определённом этапе мне очень помог мой друг и режиссер Владимир Голуб. Он провел со мной несколько репетиций и накидал мне мыслей по поводу спектакля. Но постановщиком категорически отказался называться. Сказал: «Ты сама все сделала, а я только поправил». Начёт общего с моей героиней, я могу сказать, что я это общее ощутила, как только прочитала роман. Наше главное «общее» — это то, что мы обе спасаемся от жизни творчеством.
Чего в Вашей героине, Анне Андриановне, больше как матери: любви к своим детям вопреки всему или досады на них и их поступки? Посвящая эту свою работу матерям, Вы сами считаете материнство даром небес или тяжелой ношей?
Я думаю, что в Анне так много всего намешано и перемешано, что она сама не знает, чего в ней больше — любви или досады, но она отчаянно пытается в этом разобраться... Нет... скорее, досада — это составная часть её любви. Любовь у неё такая...БЕЗ-УМНАЯ... Я посвятила спектакль матерям, потому что материнство — это, на мой взгляд, особого рода ГЕРОИЗМ. Быть идеальной матерью — практически невозможно... Потому что материнская любовь — слепая-преслепая. И я не верю тем людям, которые говорят, что никогда не обидели своей матери и всю жизнь ей только руки целовали. Лично моя мама иногда меня душит своей любовью... Это не значит, что я её не люблю, но мы ссоримся, потом миримся, потому что она тоже БЕЗ-УМНО любит меня... Конечно же, материнство небесный дар — только попробуй-ка этот дар пронести через всю жизнь достойно, не надорвавшись и не порушив другие жизни...
Жанр моноспектакля - это большая ответственность для артиста, ведь "в случае чего" списать собственные ошибки или досадные неточности не на кого. Что для Вас есть моноспектакль? Это творчество, которое забирает все силы без остатка или наоборот дает возможность подзарядиться от направленного именно на Вас и создаваемую именно Вами картинку жизни внимания зрителей?
Я вообще не привыкла списывать свои ошибки на партнеров — меня так учил мой мастер Игорь Олегович Горбачев. Такими вещами занимаются не очень хорошие артисты, а я себя таковой не считаю, несмотря на то, что у меня случались и провалы, и неудачи. Наше дело живое, и мы не механизмы, чтобы всегда работать одинаково хорошо, да и механизмы сбои дают. Что тогда говорить о людях, у которых душа болит? А моноспектакль — это, конечно же, жутко ответственно, но зато как интересно! И трудно! А еще, если ты умудрился сыграть так, что зритель не заметил, как тебе было трудно, но при этом испытывал интерес — все время был внимателен, может быть, даже плакал, а потом... дома... размышлял... - значит, хотя бы сегодня ты не зря день прожил... Но, к сожалению, такое случается не всегда. Обычно премьерные спектакли слишком нервны, и зрители видят мой «пот», но чем больше я играю — тем свободнее становлюсь, появляются моменты импровизации, и история постепенно становится «круглой». Так было с моим первым моноспектаклем «Старые годы в селе Плодомасово»... В общем: когда получается свободней, я потом долго живу с расправленными крылышками, а когда не получается — болею и плачу.
Работая длительное время на сцене Александринского театра, как Вы
воспринимаете опыт выступлений на альтернативных площадках? Помогает ли атмосфера арт-подвала "Бродячая собака", славу которого в свое время создавали Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Велимир Хлебников и др., жить на сцене для публики?
Атмосфера в «Бродячей собаке» хорошая, творческая, и мне даже столики не мешают... Хотя, когда первый раз здесь играла, то сильно нервничала по этому поводу. Но думать о славе Великих людей, которые здесь бывали, перед спектаклем совсем ни к чему. Потому что мне это не поможет хорошо отыграть спектакль. Уже 18 лет я служу в Александринке и, если бы я каждый раз перед выходом на сцену думала о том, какие великие люди ступали по ней, я бы, наверное, каждый раз в обморок падала от ужаса... А если бы не падала, то уж точно ничего хорошего сыграть бы не смогла. Кто я — а кто они, Великие!
